Светлеет полоска неба

22 июня…
Трагический траурный день.
Внезапно располовинил
Судьбы миллионов людей!
«До» — было мирное небо,
Надежды, мечты, тишина…
«После» — налет, артобстрелы,
Без счета смертей — и — война!
И долгих четыре года,
Где день по трагизму — за год!
Сражался хранимый Богом
Наш многострадальный народ!
И невозможно, казалось,
Такое преодолевать!
Превозмогали усталость,
Голод, боль, желание спать.
На фронте и в партизанах,
В тылу, где трудились сверх сил,
Вставали старый и малый,
Пахать или сено косить.
В поле, на лесоповале…
День и ночь шумели станки,
Бочками ягоды брали,
Ночами вязали носки.
Солдатам их отправляли,
На фронт все родимым, туда…
Лишь так смогли, отстояли,
Разбили такого врага!

2015 г.

Алый стяг

Светлеет полоска неба. Четыре утра. Рассвет.
В каком бы ты крае ни был, красивее времени нет.
Меняется все, и быстро: очертанья, оттенки, цвет…
Загадочно, тихо, мглисто. Подходящий для сказки момент.
И самое сладкое время для отдыха, сна и неги…
Для тихого наслаждения, где бы и с кем ты ни был…
И в этой вот утра сини, в тихий прекрасный рассвет
Фашисты пришли в Россию, чтоб нас извести на нет!
И траками, и сапогами топтали поля и цветы.
Но реяло алое знамя на их смертоносном пути.
И рушились фрицев планы. «Блицкриг» их не удался.
Вставали и старый, и малый на битву, себя не щадя.
Светлеет полоска неба. Взвивается алый стяг.
Стяг мужества и победы. Победы! И бойся, враг!

2019 г.

Божий дар

Геройских страна породила сынов.
Авдеев средь них Николай,
За храбрость и мужество шесть орденов! —
Богатый войны урожай.
Авдеев без ног, без обеих, по пах.
Таких называли «ползун».
Невеста писала: «Взяла б я тебя!
Хотя б без одной, но без двух…»
И он не вернулся в родимый свой дом,
Так не написал и родным.
Обиду и боль заглушая вином,
Мотался по свету один.
Да нет, не один. Был спаситель и друг —
Потертый и старый баян.
И голос — такой, что смолкали не вдруг,
Кто слышал его, замирал.
Магической силой он был наделён,
Любого мог околдовать!
И — верите? — вылечить даже мог он!
Такое пришлось наблюдать.
Немую соседку, что рядом жила,
Поправил он песней своей.
Она онемела, как пережила
Убийство малюток-детей.
Фашисты их кинули прямо в огонь,
Их крик сердце ей надорвал…
С тех пор онемела и стала седой.
В глазах — черной боли провал.
Вот раз по двору она тихо брела,
Сидел на крыльце Николай.
Запел вдруг, и песня за душу брала,
Лилась, как вода через край.
Об уточке, что потеряла утят
И в горе металась своем,
О том, что уже не вернутся назад
Сгоревшие в пламени войн.
Все замерли, слезы не в силах сдержать,
И женщины, и мужики…
И в ступоре стала несчастная мать,
В глазах заметались клинки.
И стала со стоном в песок оседать,
Из горла ее рвался крик.
Он был такой горестный, не передать:
Морозом под кожу проник!
И плакали все, вспоминая свое,
У каждого — горя по край.
А речь к ней вернулась. Поднял он ее.
Вот так умел петь Николай.
Но прожил он очень недолгую жизнь,
Знать, боль его сердце сожгла.
А голос магический в душах звучит
У каждого, кто его знал.
Характер, любовь, пережитая боль,
Дарованный богом талант —
Впитал все и нес людям голос его,
На то он и был ему дан.